Ни две мировые войны, ни ядерная угроза, ни Холодная война не дали человечеству этого опыта: всегда были противоборствующие лагеря и поля сражения друг против друга, а кто-то всегда оставался в стороне. Казалось, что не бывает объединяющих войн. Оказалось, бывает: война, объявленная пандемии главами некоторых государств, сегодня не может быть локальной – она автоматически становится глобальной.
Стадии вовлечения в этот процесс – разные. Где-то уже ставят на площадях передвижные морги и грузовиками вывозят гробы с телами, а где-то еще проводят футбольные матчи со зрителями. О ситуации в каких-то странах мы узнаем из средств массовой информации в режиме реального времени – что называется, всем миром; а из каких-то стран после долгого молчания просто приходит сигнал SOS – и мы можем только предполагать, что там, за стеной этого молчания, ситуация также непростая. Но очевидно одно: все государства проходят или пройдут через борьбу с вирусом. Отсидеться за своим забором, на своем острове, на своем континенте – не получится.
Прозрачный мир всепроникающего интернета позволяет нам видеть происходящее в очень многих точках земного шара: сводки о количестве инфицированных и умерших, уход на карантин монархов и глав государств, трогательные частные высказывания где-нибудь в социальных сетях – информация течет к нам со всех пяти континентов, непрерывно. Мы знаем, как полицейские бьют палками нарушающих карантин в Индии. Мы знаем, как рыдает истощенная работой медсестра в Италии. Мы знаем, как художники в стотысячных трущобах Найроби пишут на заборах лозунги о необходимости мытья рук – это и есть главная мера пропаганды против грядущей пандемии. От этого невозможно отвернуться. Сегодня мы живем, зная многое о жизни других. А значит – сочувствуя им. Потому что со-чувствование, отклик на эмоцию другого – это база здоровой человеческой психики, заложенная в момент первого отклика младенца на материнскую улыбку.
А ведь еще недавно мир лихорадило от агрессии. Шли войны – торговые, нефтяные, санкционные, пропагандистские, реальные войны в горячих точках, наконец. Сегодня это все (ну или почти все) отложено как неважное. Агрессия поставлена на паузу – пандемия оказалась прививкой против агрессии. Те, кто вчера собачился в соцсетях, сегодня снабжают пожилых соседей продуктами; Россия и Китай высылают гуманитарную помощь в Италию. А те, кто по старой памяти пытается использовать ситуацию для укрепления своих идеологических плацдармов, выглядят дикарями – образованными и современными дикарями. Сейчас не время для выяснения идеологических отношений, а время оказывать помощь и принимать ее. Потому что ситуация предельно простая: одни умирают, другие – кто может – спасают.
Еще никогда цена человеческой жизни не была так высока – в переносном смысле этого слова. В начале и середине двадцатого века убитых (на войне, в концлагерях, во время ядерных испытаний) и умерших (от голода, эпидемий) считали миллионами. В сытой и благоустроенной реальности двадцать первого – с врачами стало модно ругаться и судиться, оберегая свое драгоценное здоровье от недостаточной вежливости медперсонала или некачественной пластической операции.
Еще никогда цена человеческой жизни не была так высока – в буквальном смысле этого слова. Сегодня мощные экономики впали в анабиоз, целые страны замерли в попытках замедлить развитие болезни – все для того, чтобы сохранить больше человеческих жизней. Цена этой остановки – многие миллиарды (уже и не важно, в какой валюте). Как долго мы сможем платить эту цену? Как скоро потребности затухающей экономики заставят страны снять карантин и выпустить на предприятия людей, осознанно подвергая их риску и жертвуя каким-то количеством граждан? Идет проверка человечества на накопленный за тысячелетия культурной жизни запас человечности.
Культура во все времена занималась ничем иным, как воспитанием человечности, а по-иному, увеличением стоимости человеческой жизни. Сегодня ее задача удивительным образом изменилась и стала очень прикладной. Сегодня культура – это костыль, на который опираются политика, экономика, здравоохранение. Костыль невидимый и неосознаваемый, но очень важный. Стриминговые квартирники из домашних студий музыкантов и актеров, трансляции живых концертов из пустых консерваторий, фильмы и книги – в этом мы черпаем силы для непростого бытия в условиях карантина. Сегодня культура – это паллиатив нормальной жизни, до тех пор, пока жизнь эта не вернется в какое-либо приемлемое русло.